Война в Белгороде и Брянске: какова вероятность боевых действий в российском приграничье?

В украинском и российском сообществах регулярно обсуждается возможность перенесения боевых действий непосредственно на территорию России, в частности, ее ближнее приграничье – Брянскую, Курскую, Белгородскую и даже Ростовскую области. Усилились такие предположения после рейда странных «партизан» в Брянскую область, где, по информации российской стороны, было убито двое гражданских, а свою следующую массовую ракетную атаку по Украине Минобороны РФ назвало «операцией возмездия» как раз за ту провокацию.

Начнем, пожалуй, с очевидных банальностей, которые, тем не менее, помогут понять базовые расклады по этому вопросу. Война – это всегда наличие ресурсов, которые и определяют возможности сторон. Россия при осаде Киева так и не взяла под контроль Сумы и Чернигов, не говоря уже про десятки других более мелких городов на северо-востоке Украины, по одной причине – для этого не было свободных ресурсов. И последующий вывод российских войск из этих областей был осуществлен по той же причине. Охрана признанной двумя воюющими сторонами границы и удержание линии фронта – это две совершенно разные по затратам ресурсные задачи.

Следующий момент – военная целесообразность. Мы неоднократно уже писали, что, например, захват Сум для ВС РФ ничего принципиального в этой войне не решит. Равно как и вторжение ВСУ в Белгород вряд ли приведет к обрушению российского фронта. Военная целесообразность здесь может быть только в одном случае: когда у одной из сторон будет существенное ресурсное превосходство над противником. Условно говоря, если у ВСУ будет миллион штыков, а у ВС РФ в два раза меньше, то тогда некий смысл растягивания ресурсов противника в подобном походе будет.

Но военная целесообразность никогда не существует в вакууме. Это видно на примере ожесточенных и во многом безумных боев за Бахмут, где военная целесообразность давно уже на задворках у политических амбиций. Перенос боевых действий на территорию противника для Украины чреват репутационными и военно-геополитическими издержками. Условно говоря, для того, чтобы наступать на Крым или Донецк, нет особой нужды заходить в Белгород или Клинцы. И в медийном плане продавливать, что это по-прежнему исключительно освободительная для Украины война, будет гораздо сложнее.

Военно-геополитические риски здесь тоже вполне очевидны. Американские аналитики до сих пор не пришли к окончательному выводу, будет ли РФ применять тактическое ядерное оружие, в случае если ВСУ сумеют дойти до Крыма и таки начнут штурм полуострова. То есть, с одной стороны, в США заявляют публично исключительно о границах Украины вместе с Крымом, а с другой – смотрят на эти самые вещи еще и через призму земных реалий. Но в случае, если ВСУ оказываются в Белгороде, это уже будет свидетельствовать не только о полной некомпетенции российской армии, но и в самом российском обществе начнут публично задавать вопросы Кремлю, зачем вообще тогда принималась ядерная доктрина.

Собственно, этих причин вполне достаточно, чтобы расценивать перенесение боевых действий в ближнее приграничье РФ как крайне призрачное. Для этого у Украина нет ни свободных ресурсов, ни военной целесообразности, да, и западные союзники вряд ли оценят подобные инициативы.

Есть, конечно, еще один вариант, который уже на минималках был апробирован в Брянской области – это создание подконтрольного Киеву антипутинского вооруженного движения, наподобие власовской РОА (Русской освободительной армии). Но чтобы такое проворачивать, необходимо для старта иметь два базовых исходника.

Во-первых, значительное количество российских военнопленных, которые исчислялись бы даже не тысячами, а десятками тысяч человек. То есть нужны люди, которые не только готовы согласиться на специфический статус нового власовца, но и еще умеющие обращаться с оружием. Илья Пономарев, Юрий Дудь или Максим Галкин вряд ли с автоматами захотят бегать по лесам Брянщины, свергая российскую власть. База для такого движения – это всегда бывшие военные, которым деваться уже некуда.

А во-вторых, сама Украина на поле боя должна демонстрировать исключительно победный тренд. Условно говоря, если армия РФ по итогу берет Бахмут, а украинцы так и не сумеют прорвать фронт по направлению к Мелитополю, то желающих среди россиян – военнопленных и просто идейных – побегать по лесам российского приграничья будет мало. Люди в своей массе тянутся к победителям.

А потому никаких серьезных предпосылок для создания на территории Украины вооруженного антипутинского движения сейчас нет. Нет самих людей для этого в достаточном количестве. База приблизительно такая же, как если бы в Кремле вдруг решили создать на территории РФ вооруженное польское движение.

И последнее. «Расслаблять булки» российскому приграничью все равно не стоит. По большому счету, указанные регионы и так уже стали малым фронтом. Любая инфраструктура в этих регионах – электростанция, нефтебаза, железнодорожный мост – рассматривается в Украине законной военной целью. Работа ДРГ здесь идет на постоянной основе, чтобы максимально оттягивать военные ресурсы противника. Минометные, артиллерийские обстрелы или атаки дронов – события ежедневно-статистические.

Ну, и как бы парадоксально это ни звучало, но максимальные беды у этих регионов могут начаться после наступления мира, если только тот будет заключен не на полной или не на преимущественно полной победе России. Если допустить, что неписанное перемирие плюс/минус будет зафиксировано на тех позициях, где сейчас проходит линия фронта, и это не приведет к трансформации политических курсов ни в России, ни в Украине – вот тогда в приграничье и может начаться самое разное.

Сейчас моделировать эти варианты особого смысла нет, хотя бы потому, что никто не видит вообще обозримого контура будущего перемирия. Но в случае, если оно таки наступит при обозначенных выше вводных, то у Украины как минимум высвободятся существенные ресурсы для того, чтобы сделать жизнь российского приграничья при желании по максимуму кошмарной. А желание такое будет точно.